Все права на данную публикацию принадлежат автору. Любое воспроизведение, перепечатка, копирование, ввод в компьютерную память или иные подобные системы распространения и иные действия в отношении данной публикации, полностью или частично, производятся только с разрешения автора, за исключением случаев цитирования в объёме, оправданном целью цитирования, или иных способов использования, допускаемых применимым законодательством. Любое разрешённое использование допускается с обязательным указанием названия публикации, её автора и адреса публикации в Интернете. Запросы на приобретение или частичное воспроизведение данной публикации присылайте на адрес электронной почты:
Владимир Мартыненко
Опасные заблуждения на тему эксплуатации
Ну а конь мой хорош и сейчас,
Вот решает он: стоит не стоит
Из-под палки работать на нас.
И самым главным будет здесь рабочий класс,
И первым долгом мы, естественно, отменим
Эксплуатацию учителями нас!
Наша концепция подводит к необходимости выявления ещё одной логической ошибки, допущенной Марксом и, к сожалению, пустившей глубокие корни в умах наших политиков, экономистов и социологов, несмотря на то, что большинство из них формально сейчас не придерживается коммунистической идеологии. Речь идёт о «вкладе» Маркса в развитие теории трудовой стоимости, о его теории прибавочной стоимости и прибавочного труда, анализе и оценке эксплуатации. Напомним, что Маркс «обнаруживает» эксплуатацию и присвоение капиталистом (собственником средств производства) прибавочной стоимости и прибавочного труда рабочих с самого начала зарождения капитализма и даже независимо от того, выполняет ли капиталист функцию организатора производства товаров и услуг или нет. Считается, что только труд рабочих производит стоимость, причём большую, чем необходимо для поддержания трудоспособности и воспроизводства самих рабочих. Капиталист, по мнению Маркса, просто присваивает себе дополнительное рабочее время, которое рабочий затрачивает на производство товаров не для содержания самого себя, а для производства жизненных средств для собственников средств производства.86 Это дополнительное время определяется как прибавочный труд, а стоимость товаров и услуг, созданных при помощи прибавочного труда как прибавочная стоимость, за счёт которой существуют капиталисты, политическая власть, а также лица, не занятые в сфере материального производства или в земледелии.
Происхождение
слова «сикофант» до конца
неясно. «Большой словарь иностранных слов»
определяет понятие «сикофант» (греч. συχοφανται)
как профессионального доносчика, клеветника и шантажиста,
который ради личной наживы заводил процессы, чтобы,
запугав кого-либо судом, вынудить его произвести
отступную плату или, в случае выигрыша процесса,
получить часть отобранного по суду имущества
В период
расцвета афинской демократии слово «сикофант»
приобрело политическое значение: оно означало многочисленный
класс профессиональных обвинителей, ябедников и сутяг
читайте сноску 87 |
Карл
Маркс |
Фридрих
Энгельс |
При этом Маркс и Энгельс полностью отвергали как вульгарную точку зрения тех экономистов (названных ими сикофантами87 капиталистического общества), которые рассматривали прибыль капиталиста как определенную форму заработной платы, как плату за управление предприятием, плату за «воздержание» (за то, что капиталист не проел свой капитал), премию за риск и т.д. Причем их не смущало, что отказ от рассмотрения деятельности капиталиста в качестве его вклада в стоимость произведенных товаров и услуг противоречит ряду их собственных постулатов, в частности, тем из них, в которых говорится о равенстве и равнозначности всех видов человеческого труда вообще; что сравнительно сложный труд означает возведенный в степень простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого; что многие виды труда заключают в себе применение навыков или знаний, приобретенных с большей или меньшей затратой сил, времени и денег.88 Проблема, правда, в том, что Маркс понимал теорию трудовой стоимости таким образом, что «человеческий труд образует стоимость, но сам труд не есть стоимость. Стоимостью он становится в застывшем состоянии, в предметной форме».89
Однако, если первую часть данного определения (труд, понимаемый просто как процесс приложения человеческих усилий, «не есть стоимость») можно считать вполне справедливой, то со второй его частью (стоимостью труд становится в предметной форме) полностью согласиться нельзя.
В этом случае получается, что оказываемые услуги (в том числе в области медицины, образования, организации производства и управления) не имеют стоимости, что не может соответствовать действительности. Поэтому правильнее было определить, что труд становится стоимостью в «результативной» форме или после признания результатов труда тем (теми), для кого этот труд предназначался.
В этом случае, вопросов, связанных с отнесением результатов деятельности капиталиста, по крайней мере, по организации и управлению производством как составной части производственного процесса, на стоимость произведённых товаров в виде стоимости их собственного труда, а не только прибавочного труда рабочих, могло бы и не возникнуть. Более того, такой подход соответствовал бы собственному признанию основоположниками марксизма того факта, что собственники средств производства (капиталисты) играли исключительно важную роль в деле развития производительных сил, что, по-существу, равносильно признанию общественной значимости, полезности и необходимости их деятельности, а следовательно, и вклада в стоимость товаров и услуг, в производстве которых принимали участие нанятые ими и управляемые ими рабочие. Как писали К. Маркс и Ф. Энгельс, «созданные под управлением буржуазии производительные силы стали развиваться с неслыханной прежде быстротой и в небывалых размерах».90
А раз так, то следовало бы и признать, что в рамках того временного интервала, когда деятельность собственников средств производства отвечает общественным потребностям и является необходимым условием экономического прогресса, получаемая ими доля национального дохода или вновь созданной стоимости, отражённая в цене товаров и услуг, может рассматриваться как стоимостное выражение затраченного ими труда или затраченных усилий (результатом которых и явился увеличенный объём производства товаров и услуг). Причём даже получаемый рантье доход в виде процентов на вложенные денежные средства может быть рассмотрен, во-первых, в качестве специфической формы амортизации результатов прошлого труда (пусть и не самого рантье), представленного в виде денежных сбережений, и, во-вторых, оплаты его услуг, связанных с тем, что он эти денежные сбережения предоставил тому же капиталисту, не побоявшись рискнуть их полностью потерять. В данном случае, нет существенной разницы между амортизацией средств производства, обоснованность постепенного перенесения стоимости которых на стоимость производимых товаров и услуг полностью признавалась основоположниками марксизма, и специфической формой амортизации денежных средств в виде процента или части прибыли, правомерность получения которой они почему-то не признавали в принципе.
Между тем правомерность признания прибыли как специфической формы заработной платы прямо вытекает также из следующих рассуждений Маркса и Энгельса, если, конечно, устранить в этих рассуждения некоторую алогичность. «Пока известный способ производства находится на восходящей стадии своего развития, читаем мы у Энгельса, до тех пор ему воздают хвалу даже те, кто остаётся в убытке от соответствующего ему способа распределения. Так было с английскими рабочими в период роста крупной промышленности».
Если мы устраним алогичность того факта, что тот, кто находится в убытке, вряд ли будет воздавать хвалу тому, кто является причиной этого убытка, а следовательно, вряд ли в данном случае речь может идти о нанесении убытка, то получим, что сам факт экономического развития, обусловленный соответствующим способом производства, свидетельствует об относительной справедливости распределения доходов между различными социальными слоями и группами общества и, таким образом, об отсутствии эксплуатации в узком смысле этого слова.
Нельзя в данном случае говорить и о прибавочной стоимости, которую неправомерно присваивают капиталисты и которая не является результатом их деятельности. «Более того: пока этот способ производства, читаем мы дальше, остаётся ещё общественно-нормальным, до тех пор господствует, в общем, довольство распределением, и если протесты и раздаются в это время, то они исходят из среды самого господствующего класса (Сен-Симон, Фурье, Оуэн) и как раз в эксплуатируемых массах не встречают никакого отклика». Однако, если эти массы не поддерживают высказываемых протестов против системы распределения жизненных благ, то вряд ли можно говорить о насильственном изъятии у них части созданной ими стоимости (в виде прибавочной стоимости), или национального дохода. Следовательно, более логично и в данном случае говорить не об эксплуатации этих масс, а о необходимых условиях разделения труда и распределения дохода, которое отвечало потребностям социально-экономического развития того времени.
Замена
Петром I в 1724 г. подворного обложения
подушной податью потребовала персонального учёта
податных сословий (крестьян, посадских людей, купцов).
В связи с введением подушной подати возникло
понятие «ревизская душа» как единица учёта
мужского населения Российской империи XIIIXIX
вв. Каждая «ревизская душа» считалась
наличной до следующей ревизии (переписи) даже
в случае смерти человека (отсюда «мёртвые
души»)
читайте сноску 92 |
Кстати, сам Энгельс несколько ранее отмечал, что «когда в Пруссии, после военных поражений 1806 и 1807 гг., была отменена крепостная зависимость, а вместе с ней и обязанность всемилостивейших господ заботиться о своих подданных в случае нужды, болезни или старости, то крестьяне подавали петиции королю с просьбой оставить их в подневольном состоянии, иначе кто же будет заботиться о них в случае нужды?»91 Известно также, что в течение долгого времени русские крестьяне сами могли иметь, и нередко имели, крепостных.92 С позиции современного человека состояние крепостного вряд ли могло быть приятно самому крестьянину. Однако, при том уровне экономического и технического развития России, крестьянин находил это состояние не только нормальным, но и необходимым для жизни,93 и так же естественно «задумывался о покупке крепостных, как римский вольноотпущенник стремился к приобретению рабов». Кстати, восставшие под предводительством Спартака рабы вели войну с конкретными рабовладельцами, но не с рабством как таковым. Если бы им удалось завоевать себе свободу, они, при благоприятных обстоятельствах, сами и со спокойной совестью сделались бы рабовладельцами. Как отмечал по этому поводу Г. В. Плеханов, «невольно вспоминаются при этом, приобретая новый смысл, слова Шеллинга: свобода должна быть необходима. История показывает, что любой из видов свободы является только там, где он становится экономической необходимостью».94 То же самое касается проблемы справедливого и экономически обоснованного распределения доходов между различными социальными слоями данного общества.
«Лишь когда данный способ производства прошёл уже порядочную часть своей нисходящей стадии, когда он наполовину пережил себя, когда условия его существования в большей своей части исчезли лишь тогда всё более возрастающее неравенство распределения представляется несправедливым, лишь тогда люди начинают апеллировать от переживших себя фактов к так называемой вечной справедливости».95 Вот из этого положения, если следовать логике, можно сделать вывод, что эксплуатация как необоснованное присвоение одной группой собственников (в частности, собственниками средств производства) результатов труда другой труппы (собственников рабочей силы) возникает лишь тогда, когда деятельность первых уже больше не отвечает потребностям экономического развития. Соответственно, относительные размеры получаемых ими доходов не отражают стоимости затраченных ими усилий, и они действительно присваивают себе результаты чужого труда. Иными словами, важнейшим критерием и показателем присутствия эксплуатации является наличие условий, препятствующих дальнейшему социально-экономическому развитию общества.
Они наблюдаются всегда, когда кто-либо пытается сохранить за собой монопольные права и привилегии с помощью экономической и политической власти. Причём необходимо отметить, что эксплуатацией чужого труда могут заниматься не только собственники средств производства, но и монополистические объединения собственников рабочей силы, например отраслевые профсоюзы. Так, в условиях структурных сдвигов в экономике, когда объёмы живого и овеществлённого труда, затрачиваемого в какой-либо отрасли производства, больше не соответствуют потребностям экономического развития, возникает необходимость в сокращении как объёмов производства, так и числа занятых в производстве данных товаров или услуг. И если профсоюзы, в том числе с помощью государства, препятствуют структурной перестройке экономики и экономическому прогрессу, требуют полдержания числа занятых и объёмов получаемых ими доходов на прежнем уровне, а главное добиваются этого, то результатом будет эксплуатация ими всех остальных членов общества.
Однако условия для возникновения различных форм эксплуатации следует искать не только, а в ряде случаев и не столько, в деятельности экономических субъектов, сколько в политике государства. Именно представители государства, ввиду наличия у них монопольного легитимного права на насилие, часто, во-первых, оказываются заинтересованными в изъятии всё большего объёма доходов у экономических субъектов в собственных эгоистических интересах. Во-вторых, не в состоянии (или в состоянии незаинтересованности) своевременно реагировать на изменившиеся экономические реалии и требования социально-экономического развития общества.
После
войны (во исполнение секретной инструкции Министерства
внутренних дел) весной 1948 г. в СССР была создана
ещё и система особлагов, или спецлагов,
режимных лагерей принудительного труда с особо
строгим режимом. Они предназначались исключительно
для содержания политзаключённых, осуждённых по злополучной
58 статье. <
> Так появились лагеря,
где был сконцентрирован отборный контингент зэков
гремучая смесь интеллектуалов и боевиков при
почти полном отсутствии уголовников: Берлаг, Горлаг,
Камышлаг, Озерлаг, Песчанлаг, Речлаг, Степлаг и другие
читайте сноску 96 |
В этой связи именно советское государство «изобрело» концентрационные лагеря. 11 июля 1929 г. Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», вновь узаконив тем самым в XX веке крайне неэффективный с точки зрения социально-экономического развития общества рабский труд.96 Затем этим опытом воспользовался и другой диктаторский режим режим фашистской Германии.
Особой
формой взаимодействия между центральными и местными
(региональными) органами власти, правительственным
и городским смоуправлением были так называемые
«всеподданнейшие адреса».
В дальнейшем, за неимением иных информационных
каналов, эти адреса постепенно превратились в средство
выражения общественного мнения. Случалось, что они
содержали изрядный запас «свободомыслия».
Такие адреса правительство не рассматривало
читайте сноску 98 |
Приведём также ещё один малоизвестный факт из российской истории. После обнародования реформы 19 февраля 1861 года тверское дворянство97 обратилось к императору Александру II с «Всеподданнейшим адресом»,98 в котором, в частности, говорилось, что обязательное предоставление земли в собственность крестьянам является единственным средством обеспечить спокойствие страны и имущественные интересы самого дворянства.
«Мы просим привести немедленно в исполнение эту меру общими силами государства, не полагая всей её тяжести на одних крестьян, которые менее других виноваты в существовании крепостного права. Дворянство, в силу сословных преимуществ, избавлялось до сих пор от исполнения важнейших общественных повинностей. Государь! Мы считаем кровным грехом пользоваться благами общественного порядка за счёт других сословий; неправеден тот порядок вещей, при котором бедный платит рубль, а богатый ни копейки. Это могло быть терпимо только при крепостном праве, но теперь ставит нас в положение тунеядцев, совершенно бесполезных родине. Мы не желаем пользоваться таким позорным преимуществом и дальнейшее существование его не принимаем на свою ответственность. Всеподданнейше просим Ваше Императорское Величие разрешить нам принять на себя часть государственных податей, соответственных состоянию каждого Кроме имущественных привилегий, мы пользуемся исключительным правом поставлять людей для управления народом. В настоящее время мы считаем беззаконием исключительность этого права и просим распространить его на все сословия Всемилостивейший государь! Мы твердо уверены, что Вы искренно желаете блага России, и потому считаем священным долгом высказать откровенно, что между нами и правительством В. В. (Вашего Величества. В.М.) существует странное недоразумение, которое препятствует осуществлению Ваших благих намерений. Вместо действительного осуществления обещанной Вами русскому народу воли ваши сановники изобрели временнообязанное положение, невыносимое как для крестьян, так и для помещиков Они находят необходимым сохранение дворянских привилегий, тогда как мы сами, более всех заинтересованные в этом деле, желаем их отменения. Этот всеобщий разлад служит лучшим доказательством, что преобразование, требующееся ныне крайнею необходимостью, не может быть совершено бюрократическим порядком. Мы сами не берёмся говорить за весь народ, несмотря на то, что стоим к нему ближе, и твёрдо уверены, что недостаточно одной благонамеренности не только для удовлетворения, но даже и для указания народных потребностей »99
Данный факт и сами предложения тверского дворянства, во-первых, свидетельствуют о понимании представителями так называемого господствующего класса того, что появилась необходимость изменения действовавшей системы распределения материальных благ для обеспечения условий экономического развития России и сохранения относительной стабильности общества и государства. Во-вторых, подтверждают крайнюю односторонность определения государства как органа эксплуататорских классов для подавления эксплуатируемых классов. В-третьих, говорят о первоочередной ответственности государства за сохранение неэффективной и нерациональной системы распределения, приводящей к эксплуатации, т.е. необоснованному присвоению результатов труда одних социальных групп другими.
Как следует из положений теории трудовой стоимости (признаваемых и Марксом), если результаты чьей-либо деятельности не имеют никакой потребительной стоимости для других (т.е. не обладают общественной полезностью, не признаются рынком), то затраченный труд (в том числе в сфере материального производства) не создаёт ни одного атома стоимости. Однако если эта деятельность или труд оплачивается, например, с помощью выпуска государством дополнительного объёма денежной массы, то естественным результатом будет обесценение денег, т.е. инфляция. В результате инфляции доходы тех, чья деятельность полностью соответствует общественным потребностям, урезаются, и часть собственного труда они затрачивают на своих «невидимых» эксплуататоров. Примеров подобной эксплуатации в современной отечественной и зарубежной истории предостаточно.
Поэтому эксплуатацию, понимаемую как присвоение результатов чужого труда, следует рассматривать как результат монополизации различных сфер экономической и политической жизни общества, проявляющийся в социально-экономическом застое и инфляции. Под эксплуатацией следует понимать осуществляемую посредством политического и экономического принуждения оплату членами общества непроизводительного труда, представляющего собой все разновидности экономической деятельности (или бездеятельности) физических или юридических лиц, не отвечающей потребностям социально-экономического развития данного общества. В результате эксплуатации сдерживается объективный процесс социально-экономических преобразований, что в конце концов приводит к острому политическому кризису. Таким образом, в конечном итоге ни экономическая, ни политическая монополия не выгодна никому: ни остальным членам общества, ни самим монополистам от политики и экономики. Это доказывает вся история развития человечества. Однако это стремление к безграничной власти, к монополии постоянно преследует человечество как болезнь. А, как известно, если болезнь вовремя не вылечить, если её запустить, то процесс выздоровления может оказаться не только длительным, но и очень болезненным.
Логическая ошибка в подходе Маркса и Энгельса к вопросу эксплуатации и возникновения прибавочной стоимости (как части вновь созданной стоимости) заключалась в том, что под производительным трудом, т.е. трудом, создающим стоимость, они понимали только труд непосредственно в сфере материального производства и сельского хозяйства, т.е. в сфере товарного производства. Доходы всех остальных членов общества, в том числе тех, кто был занят в сфере услуг, в науке, в образовании, здравоохранении, культуре, в политике и т.д., по их мнению, формировались за счёт прибавочного труда рабочих в сфере материального производства. Подобный подход в определенной мере объясняется тем, что в то время именно рост промышленного товарного производства определял экономический прогресс общества.
Кстати, в своё время, когда экономический прогресс общества рассматривался экономистами и политиками в качестве производного от прогресса в земледелии, во Франции возникла и получила своё развитие так называемая теория физиократов. В соответствии с этой теорией лишь земледелие считалось единственной производительной сферой человеческой деятельности, и только труд в земледелии давал избыток ренту. Землевладельцы, представители государства и церкви относились к классу, который присваивает этот избыток, а ремесленники, торговцы, рабочие и капиталисты к категории «бесплодного класса», который производит ровно столько, сколько потребляет продуктов, создаваемых производительным классом (крестьянами, фермерами). За такое отношение к оценке деятельности рабочих теория физиократов, естественно, была подвергнута критике основоположниками марксизма.
Однако им следовало бы не только критиковать физиократов и указывать на их ошибки, но можно было бы предположить, что значение и роль различных видов человеческой деятельности в процессе экономического прогресса будут меняться. Если экономический прогресс рассматривать как процесс всё более полного раскрытия способностей и возможностей человека, его нельзя ограничивать лишь сферой материального производства. Однако именно в этом вопросе теория Маркса страдает односторонностью. Об этом свидетельствует и его утверждение о том, что «экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда».100
Это утверждение показывает явно неадекватный подход автора к вопросу о закономерном характере развития производительных сил, главной составляющей которых является совершенствование способностей и возможностей самого человека как социального, или общественного существа, его способности к разнообразному труду.
Ведь совершенствование средств и предметов труда не является самоцелью. Как не является самоцелью и повышение производительности труда в результате указанного совершенствования. Всё это требуется для того, чтобы раскрыть ранее неизведанные возможности человека, обеспечить экономию его средств и сил на производстве одних жизненных благ и создать условия для удовлетворения других, тем самым расширив и свои возможности и создав условия для удовлетворения своих новых потребностей, что предполагает необходимость дальнейшего разделения труда в обществе. Для того чтобы поддерживать, развивать свои способности и удовлетворять свои разнообразные потребности, необходим соответствующий уровень развития науки, образования, здравоохранения, культуры и т.д. После того как прогресс в области материального производства достигает определённого уровня, его значение как фактора обеспечения социально-экономического развития человеческого общества в полном соответствии с законами диалектики уменьшается. Сокращается и доля материального производства в экономике и создаваемом национальном доходе. Этот процесс, как известно, наблюдается во всех развитых странах.
Итак, подчеркнем, что любой общественно полезный труд в сфере материального и нематериального производства, всякая человеческая деятельность, связанная с созданием товаров и предоставлением услуг (включая духовных), находящих своего потребителя и способствующих раскрытию человеческих способностей и возможностей, являются производительными. И наоборот, любая человеческая деятельность, независимо от того, происходит она в сфере материального или нематериального производства, является непроизводительной, если её результаты не отвечают потребностям конечных потребителей или общества в целом. Это непосредственно касается и государственных структур.
В случае если их деятельность или государственное насилие оказывается общественно необходимым и экономически оправданным, если эта деятельность стимулирует или обеспечивает социально-экономическое развитие общества, тогда доходы, получаемые государственной властью от экономических субъектов в форме налогов и сборов следует рассматривать как вполне обоснованную оплату государственных услуг, которые могут быть включены в качестве составной части во вновь созданную стоимость (национальный доход). Однако если государственное насилие в любых его проявлениях оказывается чрезмерным, экономически необоснованным и контрпродуктивным, препятствует экономическому развитию, если государственные структуры не выполняют (или крайне неэффективно выполняют) возложенные на них функции, то получаемые государством налоги и сборы следует рассматривать как форму эксплуатации членов общества.
Более того, в этих целях осуществляется и деятельность
по монополизации денежно-кредитной эмиссии, что является в настоящее
время одним из основных индикаторов наличия грубых злоупотреблений
со стороны власти, противодействующих поступательному социально-экономическому
развитию. Отметим также, что поскольку государственные налоги и сборы
прямо (при косвенных налогах) или косвенным образом (при взимании
прямых налогов) включаются в цену всех производимых товаров и услуг,
то вызываемый ими рост цен необходимо оценивать как инфляционный.
Верно и обратное утверждение: инфляционный рост цен является,
прежде всего, показателем неэффективной и экономически необоснованной
деятельности (или бездеятельности) государства.