Внутренние противоречия демократического устройства

	0
	1
	2
	3
	4
	5
	6
	7
	8
	9
	10
	11
	12
	13

Общество неоднократно наступало на грабли либо монополизма власти, представляемого деспотиями и тираниями, либо охлократии (власти толпы, или всех над всеми). Поэтому вся история общественного обустройства и государственного строительства выглядит, как попытка в той или иной форме создать систему власти, внутренне разделённую на сдерживающие и противостоящие друг другу ветви. Ничем более мудрым, чем принцип разделения властей, реальное воплощение которого достигается с помощью соблюдения системы сдержек и противовесов в вопросах отправления государственной власти, цивилизация на сегодняшний момент не обладает.

Концентрация всех вопросов общественного обустройства и государственного строительства в одних руках неминуемо приводит к деспотии, сменяемой тиранией собственного народа. Однако насильственный революционный сброс последней с пьедестала власти часто приводил общественное устройство к охлократии.²⁷³ Поэтому, когда речь идет о легитимации государственного насилия, необходимости формирования государственной правовой конструкции, которая определяла бы смысл, содержание и применение закона, без решения проблемы, связанной с облюдением принципа либерализма о разделении властей, проcто не обойтись.²⁷⁴

Кстати, здесь нелишне будет напомнить о различиях в понятиях либерализм и демократия. Классический либерализм предполагает определение необходимых функций и ограничение сферы деятельности государства.²⁷⁵ Иными словами, либеральные принципы и подходы относятся к вопросу улучшения функционирования государства в соответствии с интересами общества, целесообразности выполнения государством той или иной деятельности.

Понятие «демократия» связано не с проблемами эффективного функционирования государства, а с определением принципов формирования правительства, политической власти. Если либерализм предполагает необходимость ограничений сферы деятельности и государственного насилия для любой власти, то с точки зрения демократических принципов единственное значение имеет лишь то обстоятельство, чтобы политическая власть была сформирована на основе мнения большинства членов общества. Считается, что соблюдение этого демократическоro принципа обеспечивает мирную замену одного правительства другим, что позволяет устранить возможный вред от нерациональных действий и ошибочно принимаемых государством решений. Основная идея заключается в том, что никакое правительство не сможет долго просуществовать без поддержки большинства населения, и если этому большинству предоставить возможность периодически менять правительство, то тем самым общество не будет провоцироваться на регулярные кровавые революции, а политическая власть будет в большей степени отражать и прислушиваться к общественному мнению.²⁷⁶ Вместе с тем в настоящее время в большинстве стран, формально исповедующих демократические принципы, тот факт, что тот или иной лидер, та или иная политическая партия были избраны демократическим путём, отнюдь не означает, что они представляют большинство общества. Как правило, в выборах принимают участие не более 50% граждан, и победитель определяется на основе данных о большинстве граждан, принявших участие в голосовании. Это часто означает, что они получили свой мандат на власть в лучшем случае от имени одной трети или даже одной четверти населения страны. При этом следует учитывать и тот факт, что классическая теория демократии предполагает, что на демократических выборах решается задача определения направлений государственной политики, а не просто избрание новых «понравившихся» руководителей государства, которые затем сами будут принимать политические решения. Однако в реальной действительности, как правило, «воля большинства» определяет только лидеров, что на самом деле существенно снижает ценность и значение демократических процедур.

… 24 мар­та 1933 го­да боль­шинст­во рейхс­та­га, 441 го­лос про­тив 94, при­ня­ло ре­ше­ние о пре­дос­тав­ле­нии канц­ле­ру Гит­ле­ру чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий на че­ты­ре го­да. Пос­ле это­го Гит­лер обер­нул­ся к скамь­ям со­циа­лис­тов и кри­кнул: «А те­перь вы мне боль­ше не нуж­ны!» … читайте сноску  277

Адольф Гитлер

…  «Ти­ран вы­рас­та­ет … из кор­ня, на­зы­вае­мо­го на­род­ным пред­ста­ви­тельст­вом. В пер­вое вре­мя он улы­ба­ет­ся, об­ни­ма­ет всех, с кем встре­ча­ет­ся … обе­ща­ет мно­го … Но, став ти­ра­ном и по­няв, что граж­да­не, спо­собст­во­вав­шие его воз­вы­ше­нию, осуж­да­ют его, ти­ран вы­нуж­ден бу­дет ис­под­воль унич­то­жать сво­их осу­ди­те­лей, по­ка не ос­та­нет­ся у не­го ни дру­зей, ни вр­агов» … Платон сноска  278

Платон (фрагмент фрески Рафаэля)

Противоположным понятием для демократии является авторитаризм, а для либерализма — тоталитаризм. Вместе с тем государственная власть, сформированная на основе соблюдения демократических принципов, может оказаться тоталитарной (Гитлер, как известно, пришёл к власти²⁷⁷ на основе демократических выборов).²⁷⁸ С другой стороны, может возникнуть ситуация, при которой авторитарная власть станет придерживаться либеральных идей (как это было, например, в Чили). Правда, в случае последовательного применения либеральных принципов авторитарная власть неизбежно будет вынуждена перейти к демократическому правлению. Верно и то, что демократические принципы формирования власти будут соблюдаться только до тех пор, пока указанная власть не будет предоставлять своим сторонникам или их определённым группам особые привилегии, недоступные для остальной части общества. В противном случае, это, несомненно, приведёт к трансформации демократической власти в авторитарную. Иными словами, реальная демократия не сможет надолго сохраниться, если демократическое государство не будет в той или иной степени придерживаться либеральных принципов при выработке политических решений. Однако в настоящее время само понятие «либеральные принципы» является достаточно размытым, и часто под либеральными идеями и лозунгами фактически скрывается стремление определённых групп расширить права и возможности политической власти по удовлетворению собственных интересов при одновременном снижении своей ответственности перед обществом.

Не следует заблуждаться и насчёт самого института демократических выборов. Как показывает опыт даже самых демократичных стран, вопрос правильности подсчёта голосов, при прочих равных условиях, во многом зависит от того, к какой «политической ориентации» относится тот, кто их считает, и на кого ориентированы те государственные структуры, которые обеспечивают (в том числе с помощью технических средств) их подсчёт.

В этой связи отметим то внимание, которое уделяется механизму обеспечения правильного и справедливого подсчёта голосов кардиналами католической церкви при выборе Папы римского. Казалось бы, что сан кардинала должен исключать возможные сомнения в высоких морально-этических качествах его обладателя, по крайней мере, ему можно доверить подсчёт голосов. Однако на деле всё обстоит далеко не так просто. Сидя у аналоев, кардиналы заполняют избирательные бюллетени, следуя недвусмысленному правилу «по возможности изменять почерк». Каждый складывает свою записку «до ширины большого пальца» и несёт её «на виду у всех, в поднятой руке» к алтарю, где становится на колени (для многих это не так-то легко), произносит краткую молитву, потом, возвысив голос, клянётся: «Призываю Господа Иисуса Христа в свидетели, что я выбрал того, кого полагаю избранником волею Божией». И опускает свою избирательную записку в урну для голосования. Когда процедура завершена, наступает черёд своеобразной счётной комиссии. Она состоит из трёх кардиналов, которые избираются в неё не по голосованию, а по жребию. Один встряхивает урну, чтобы перемешать бюллетени, другой по одному вынимает их и пересчитывает. Если число бюллетеней не соответствует количеству кардиналов, то все записки немедленно сжигаются. Если всё в порядке, первый кардинал разворачивает записку, негромко зачитывает написанное имя и передаёт второму, второй проделывает то же и протягивает её третьему; тот уже громко оглашает имя и ставит штрих в списке, куда внесены все присутствующие участники конклава, — такие же списки лежат перед каждым из них на аналое. Только после этого подсчитывается результат голосования. Более того, его ещё и перепроверяют трое других избранных жеребьёвкой кардиналов. Затем бюллетени сжигаются.²⁷⁹

Когда к такому сложному механизму контроля подсчёта голосов (для устранения любых возможных подтасовок) прибегают священнослужители, понимая, что даже самый благочестивый человек — всё равно только человек, то справедливость подсчёта голосов на «грешных» демократических выборах, естественно, вызывает большие сомнения. Особенно если учитывать наличие у политической власти мощного административного ресурса, возможности оказывать воздействие на избирательные комиссии всех уровней, а также контролировать электронную автоматизированную систему подсчёта голосов с помощью спецслужб.

Нес­мот­ря на тре­бо­ва­ния де­мо­кра­ти­чес­ко­го по­ряд­ка, пре­дус­мат­ри­ваю­щие обя­за­тель­ную про­фи­лак­ти­чес­кую ро­та­цию ру­ко­во­дя­щих кад­ров, осо­бен­но в си­ло­вых струк­ту­рах, в «са­мой сво­бод­ной стра­не ми­ра» США  Э. Гу­вер, за­няв пост ди­рек­то­ра ФБР в воз­рас­те 29 лет, умуд­рил­ся сох­ра­нить его до сво­ей ес­тест­вен­ной смер­ти в мае 1972 г., «пе­ре­си­дев» 8 пре­зи­ден­тов и 18 ге­не­раль­ных про­ку­ро­ров. Дос­тиг­нут столь вы­даю­щий­ся ре­зуль­тат был ста­рым как мир спо­со­бом — тща­тель­ным сбо­ром и уме­лым ис­поль­зо­ва­ни­ем комп­ро­ма­та на всех по­тен­циаль­ных про­тив­ни­ков, на­чи­ная с са­мых выс­ших долж­ност­ных лиц го­су­дарст­ва и кон­чая лю­бым мало-мальс­ки из­вест­ным жур­на­лис­том. Пос­ле кон­чи­ны не­по­топ­ляе­мо­го ди­рек­то­ра ФБР, ког­да в 1974 г. бы­ли об­на­ру­же­ны не­ко­то­рые из его «сек­рет­ных фай­лов» с комп­ро­м­атом, судья Лоу­ренс Зиль­бер­ман, ис­пол­няв­ший на тот мо­мент обя­зан­нос­ти ми­нист­ра юс­ти­ции, выс­ка­зал­ся сле­дую­щим об­ра­зом: «Джон Эд­гар Гу­вер был слов­но сточ­ная яма, на­кап­ли­ваю­щая грязь. Сей­час я по­ла­гаю, что он был са­мым худ­шим го­су­дарст­вен­ным дея­те­лем за всю на­шу ис­то­рию». … читайте сноску  280

Джон Эдгар Гувер

Но даже если существующая власть устанавливается в результате абсолютно свободных выборов, даже если она совершенно демократична и легитимна, чего, впрочем, никогда не бывает, эта власть всё равно обладает монопольным правом применять насилие и налагать санкции. А любая монополия всегда стремится к закреплению своих позиций, ограничению конкуренции (в данном случае — к ограничению свободы демократического волеизъявления граждан), что в конечном итоге приводит к применению легитимной властью противозаконных действий.²⁸⁰

Кроме того, в высшей степени изощрённые современные политические технологии, разнообразные способы создания имиджей (имагологии) политическим фигурам, которые в определённой степени потеснили и использование традиционных идеологий, способствуют тому, что на санскрите называется наслаждением властью — rãjya-sukha ( राज्यसुख ).

Питер Слотердайк

Милан Кундера

Здесь следует также отметить, что политика как таковая — это не только искусство возможного, как принято говорить, но и, как достаточно метко заметил П. Слотердайк, «искусство введения в соблазн. Она — шоколадная сторона власти, которая исходит из того, что, во-первых, должен быть порядок, а, во-вторых, мир желает быть обманутым».²⁸¹

В этой связи заслуживают внимания рассуждения чешского писателя М. Кундера, который отмечает, что имагология часто оказывается сильнее реальности, которая, впрочем, давно уже перестала быть для современного человека тем, чем была для его бабушки, «жившей в моравской деревне и знавшей всё по собственному опыту — как печётся хлеб, как строится дом, как забивают хряка и делают из него копчёности, что кладётся в перины, что думает о мире пан священник или наш учитель; каждодневно она встречалась со всей деревней и знала, сколько совершено было в округе за последние десять лет убийств; у нее был, так сказать, личный контроль над действительностью, так что никто не мог убедить её, что моравское земледелие процветает, когда дома нечего было есть».²⁸² Теперь же от взгляда человека, отсидевшего восемь часов в конторе, который садится в машину, возвращается домой, включает телевизор и узнаёт от диктора о ситуации в своём районе, городе, стране и мире, часто ускользает то, что реально находится за стенами его дома, ускользает само социальное поле. В такой сконструированной социальной реальности нам внушают, что, например, президентом страны может быть только человек, имеющий опыт работы президентом или рядом с президентом, а все остальные могут быть только традиционными кандидатами. Поэтому участвовать в соревновании с тем, чей выигрыш заранее известен, бесполезно.

В этих условиях между причинами прихода к власти тех или иных людей и тем, как обществу стараются преподнести этот приход, часто существует большая разница. Представители государства преподносят этот приход в одном аспекте, а реально всё могло происходить совсем по-другому. Анализируя последние акты смены власти в различных странах современного мира, многие политологи видят в них стечение случайных обстоятельств, сводя всё к констатации того, что в переломный период история всегда выдвигает тех или иных личностей. Но в действительности такая смена больше напоминает ситуацию в модельном бизнесе, представители которого говорят, что для нас главное, чтобы фигурка была классная и двигалась гармонично, ничем не привлекательное лицо, ещё лучше с какой-нибудь естественной, уродливой изюминкой, а всё остальное мы сами нарисуем.

При этом в условиях демократических режимов государством в идеологических целях часто эксплуатируются идеи всеобщего равенства (в соответствии с конституцией все граждане имеют право избираться и быть избранными в органы власти независимо от сферы деятельности, конфессиональной принадлежности и так далее). Однако на практике и демократическая, и тоталитарная власть исповедуют культ неравенства и избранности.²⁸³

С учётом вышеизложенного становится нетрудно ответить на вопрос о том, почему возникают проблемы, связанные, например, с нарушением прав и свобод личности, свободы слова и т.д., которые, как считается, присущи тоталитарному государству, в демократических странах? Ответ на этот вопрос непосредственно связан с тем, что в основе любого государства находится легитимное, предоставленное законом право на насилие (формально в интересах всех членов общества), которое далеко не всегда используется в общественных интересах. Причём отличие в этом отношении государства при тоталитарном и формально демократическом режиме состоит в том, что в первом случае государство фактически поглощает в себе все формы легитимного и нелегитимного насилия,²⁸⁴ и в такой ситуации своё право на насилие утверждает, что называется, с открытыми картами. Правда, в руках государства почему-то всегда оказываются все козыри. В условиях демократического режима государство пытается сохранить видимость честной игры, скрыть свои контакты не только с олигархическими и монополистическими группами, но и нелегитимными преступными группировками, осуществляющими своего рода государственные функции для криминального мира, живущего по своим законам и понятиям. Однако шила в мешке не утаишь. Возможно, самым наглядным примером того, что эти контакты существуют, является убийство в США президента Кеннеди, сорокалетие со дня смерти которого достаточно широко отмечалось во всём мире и сопровождалось раскрытием дополнительной информации, указывающей на наличие тесных связей между американскими спецслужбами и мафией.

Это означает, что политическая власть, несмотря на то, что предоставленное государству монопольное право на насилие призвано противодействовать насилию в нелегитимной форме и защищать от него членов общества, на практике оказывается заинтересованной в сохранении различных форм насилия (легитимного и нелегитимного), в установлении связей и разделении полномочий с чисто криминальными силами.²⁸⁵

Поэтому, рассматривая современное состояние демократических институтов в различных странах мира, нельзя не заметить нарастание волны формальной демократии. Показателем этого является, например, опрос 57 тысяч человек в шестидесяти странах мира, проведённый Институтом Гэллапа по заказу Организации Объединённых Наций в 1999 году. Он показал, что, хотя в большинстве стран основная масса опрошенных заявила, что политические выборы у них были свободными и справедливыми, тем не менее, две трети из общего числа респондентов считают, что их страны не управляются в соответствии с волей народа. Причём мнение людей в ряде стран, относимых к так называемым старейшим демократиям мира, не было в этом отношении исключением.

--- часть вторая ---

Несомненно, в качестве истинного можно признать тот факт, что только при наличии достаточного количества свободных материально обеспеченных людей, которые в состоянии сами о себе позаботиться, можно говорить о гражданах, способных, используя слова У. Бека, «воспринять демократию и воплотить её в жизнь» …